Лисонька

— утро —
— окно
не завешено —
муха застревает меж тою стороной окна и этой —
туки — туки. Кто там? Муха?
Хлоп. Нет мухи.
Паразитка! — —
Окошко. Девочка — сидит у окошка, туки-туки, она смотрит, как в доме напротив, возвышаясь грудой—грудой — чешется грудь, у девочки чешется грудь, — грудой тощей плоти на балконе возвышаясь, стоя на балконе, целуется какая-то парочка: свет приятно ласкает их лица, они смеются, прижавшись к друг другу, а Лисонька завидует — Алиса завидует, она хочет так же и представляет, как вдруг балкон обваливается... Так же. Ох. Нет, не так же. Нет-нет. Мужчина отстраняет от себя женщину и начинает курить. Она бьёт его по руке и сигарета отлетает. Лиса морщится. Мужчина бьёт женщину по лицу и женщина отлетает — стоит на месте, но сама не здесь, она потерялась, и крылья души над землёй поднимаются, но не покинут земли. А женщина-то красивая... личико очень милое. Очень. Топ-топ-топ шажок-другой. Прихожая. Лисонька стоит в прихожей. смотрит, как в зеркале ей подмигивает какое-то чучело.
— Ладно, — признаётся Лисонька, — ладно, убедил, это — я.
— Ладно?
— Я некрасивая.
— Туки-туки, дверь откройся.
— Мама!
— Ту-дум—ту-дум, говорит ей мама и целует её в лобик, Лисонька спрашивает:
— А можно мне пойти гулять?
— Но с кем, красавица?
— Ну мама!
— Ладно, иди, — Лисонька быстренько одевается, весна, она выбегает из подъезда и осматривается. Все беды от красоты — от — от красоты, вон сколько красивых людей, а мне повезло, думает Лисонька, я некрасивая, меня беды не коснутся, беды обойдут стороной некрасивую одинокую печальную девочку: печаль во плоти, вчера помогала чистить маме картошку, а мама с тех пор взяла привычку называть меня красавицей, потому что я, видите ли, была очень милым пушистиком — когда за столом сидела, мои волосы точно светились. Но красавицей мама меня называет потому, что она — моя мама. Только и всего. Я — вон она какая — я: длинные неряшливые кудри спадают на плечи, зелёные глаза блестят ведьмовским блеском уродца, тонкая, как у недоразвитой, талия, руки-крюки, — вон она какая — девочка, которая идёт домой с магазина: красивенькая, беленькие и изящные ручки, румяные щёчки, не то что у меня, у меня щёки красные и полные, — так думает Лисонька и хихикает. Восхи-хи-тительная девочка, а я — кики-ки-мора, я ничего, я страшная. Иногда завидую чужому счастью, но это от недалёкого ума. На самом деле не может быть счастливым человек, не знающий, что´ потерял и что´ приобрёл: красивые люди такие, все красивые люди такие, а некрасивые — о, некрасивые другие, ведь они обделены, а обделённые ценят то, что приобретают. Или — или — ли-ли-ли — нет-нет я запуталась, мысль какая-то глупая. А ну её! — Лисонька хихикает, идёт вверх по улице и наблюдает за людьми — за красивыми людьми, из-под неряшливых своих огненных кудрей, а вот и подъезд её подруги, красивой подруги — Лисонька прыскает со смеху, представляя, сколько проблем у вон того парня только лишь из-за того, что у него такой красивый длинный нос, как у орла, — он, наверное, разбивает сердца и ломает жизни, точь-в-точь как орёл, а вон та бабёнка — о-оооооооо-оо, умора, она же только-только плакала, по её красному лицу это видно, из-за парня, наверное, хи-хи ки-ки.
— Туки-туки, дверь откройся.
— Алиса! Привет, красавица!
— Ну ты и дура!
— Что?!
— Ту-дум—ту-дум, — говорит своей подруге Алиса, девочка Лиса, — не называй меня красавицей.
— Почему? (улыбка)
— Дурочка! Но ведь это ты красивая! Не я.
— Нет, я уродина, а ты, Лисонька, — красавица, ты себя в зеркале видела? Ты чудо, посмотри на свои волосы и щёчки! (подружка дёргает Алису за волосы и хлопает по щекам) — туки-туки, муха летает возле окна, — и здесь муха! да что за напасть, — Подружка, можно я убью вон ту муху?
— Да пожалуйста. Алиса, мне мой парень сказал, что я уродина.
— Ты красивая, вот он и сказал так.
— Не может быть! Он сказал то, что видит. И теперь с моей одноклассницей гуляет. Кхм.
— Да ну?
— Сидорова коза, помнишь эту дразнилку?
— Это не дразнилка. Так что, с Дашей, да?
— Да, Алиса, с Дашей.
Им обеим по тринадцать лет, они обе, прижавшись, пьют чай в пустой кухоньке, и подруга говорит Лисоньке: — Почему ты думаешь, что ты некрасивая? Разве хорошо красивой девочке думать, что она некрасивая?
— Все беды от красоты.
— Да, но и некрасивые тоже страдают!
— Угу.
— Я тебе серьёзно, ты помнишь ту толстушку, которая ушла в десятую школу? Её камнями побили.
— Как в книжках?!
— Да, как в книжках: она уродина и её побили камнями, а ты красивая, тебя никто не трогает. Тебя все любят. И когда-нибудь ты упустишь счастье из-за того, что думаешь, что некрасивая.
— Подруженька, да ведь красивые люди столько раз, страдая, горят горят горят и погасают — а потом, думая, что попадут на небо, попадают в ад.
— Небо красивое...
— Да, все беды от красоты. Люди хотят на красивое небо, люди хотят красиво жениться, красиво жить, а в итоге не понимают, что´ потеряли и что´ обрели.
— Ты мудруешь. Просто красивые нравятся людям. Или наоборот: нравятся людям красивые.
— И поэтому красивые страдают.
— Но лучше уж быть красивой, Лисонька, чем уродиной, которая попадёт в ад.
— Уродина не попадёт в ад.
— Уродина попадёт в ад, потому что в аду нет красивых. Вот, смотри на эти картинки! — пауза, две девочки разглядывают картинки в книжке.
— А та толстушка — почему она уродина?
— Что за детские вопросы! Потому что она не нравится людям. Это же как дать-взять, Лисонька, ну ты чего? (улыбка)
Туки-туки, туки-туки-туки жжжжжжжжжжжж мууухухухухххухххуху —муха жива, она бьётся в стекло, красивая зелёная муха, блестит на солнышке, ты думаешь, этот блеск не очаровывает, раз муха копается в дерьме? — Но красота, Алиса, относительная штука. Мне это папа говорит.
— А у меня нет папы...
— Твоя мама красивая.
— Да. Поэтому и страдает.
— Но папа твой ушёл не к уродине.
— К более красивой.
— Да. Вот, возьми эту газетку, ей удобней бить мух.
— Ты думаешь, самые красивые люди — самые счастливые? Красота — степень счастья или как это там говорится, так, что ли? Глупо же.
— Лиса, Алиса, Ли-и-и-исонька, ты умница, конечно, умная, умная красавица, мы дружим много лет и я тебя люблю, но ведь — ты дурочка! Чем более ты красив — тем более счастлив! Это всем известно.
— Как-то глупо звучит, подруженька.
— У тебя всё глупо! Так на всё отвечать — тоже глупо.
— Но ведь это и правда глупо прозвучало.
— Так не всегда же красота — смазливое личико, Алиса. Но смазливое личико не будет смазливым, если душа змеиная. Да и потом — бабушками все станем, а бабушки тоже бывают красивые.
— То есть я всё-таки уродина, да? Душа моя красивая, как это говорится, а лицом не вышла?
— Да нет же (прыскает со смеху), ты меня не поняла! Я говорю, что будь ты подлой дьяволицей, например, как моя тётка, ты была бы — красивой уродиной, то есть — уродиной, и, постарев, стала бы совсем безобразной. Это плохо. Ведь быстро перестают нравиться люди с обманчивой внешностью, да и обманы всякие всегда раскрываются — с годами.
— Ну-ну, не скажи. Змеи очаровательны. Адам и Ева — помнишь их?
— Ладно, ладно, не будем спорить. Ты, кстати, мальчику одному нравишься. Он называет тебя русалкой.
— Кто он?
— Длинноносый такой. Ты его не знаешь.
— Познакомишь?
— Ну конечно! Русалочка... (хи)
Хлоп. Нет мухи.
Паразитка! — —
Окошко. Девочка — сидит у окошка и смотрит, как в доме напротив, стоя тощей башенкой, красивой счастливой башенкой на балконе, — курит мужчина. К нему подходит женщина и об-ви-нимает его, и они улыбаются, и больше не ссорятся, наверное, тогда, утром, случился обыкновенный бытовой раздрай, к слову, как и всегда, когда человек не может что-то сделать: бросить курить, например, знаете, его уговаривают: бросай, бросай, дружочек, а он — нет, нет, я лучше сдохну так, чем этак, как вы, некурящие. Сигарета это тоже красивая жизнь. Или некрасивая красивая. Не знаю. Кому как.
— Красавица, помоешь посуду?
— Мам, а я и правда красавица?
— Ну конечно!
Лисонька встаёт, поправляет свои длинные русаличьи волосы, свои рыжие кудри, и шепчет: — Мама, а как нужно жить?
— Глупышка. Чтобы в болоте не завязнуть, так надо жить. Ты же поняла, что это — болото?
— Да, мама.
Хлоп-хлоп в ладоши. Алиса бросается к маме, начинает её щекотать, но та быстро-быстро мелко-мелко выбегает из кухни. Лиса включает кран и начинает драить тарелки. Пена собирается в пузыри, а пузыри расползаются и становятся как — болото...
Русалка. Лисонька, рыжая русалка. Обманщица. Она хихикает. Хи-хи-хи.

Орфография и пунктуация автора сохранены.
Иллюстрация: «Мадам Пупуль прихорашивается», Анри де Тулуз-Лотрек. Источник: https://artchive.ru/artists/1307~Anri_de_TuluzLotrek/works/812~Madam_Pup...