Огни с Нансена

— Вот! — говорили Саньке родители, — смотри, как твой ровесник! Вы ж вместе с ним в один садик ходили, — и что?! Вон, как в гору пошел: родителям и видик и телевизор купил. А ты?
— Да! Он уже на своей машине гоняет, — вторил отец матери. Саньке сказать в ответ было нечего. Он сидел, потупившись. И правда, Олег, сосед из подъезда, изменился до неузнаваемости: сначала стал ходить в «качалку» на заводе, а потом и вовсе стал пропадать куда-то по вечерам и дням из двора. Периодически он хвастался своими недавно приобретенными игрушками. Приветствовал издалека, как бы уже отстранясь от общих дворовых дел, и он деловито шел к родителям. Потом садился в машину и ехал устранять какие-то проблемы. Никто не знал, чем он занимается.
Примерно в то время Колька Молочинский первый со двора начал нюхать клей. Он выменивал его на кассеты: его старший брат был большой меломан. «Момент» — тот самый клей, — пробовали ещё ребята с соседнего дома. Санька тоже менял на клей кассеты у Кольки. Один клей на две кассеты. Польские и японские. Брат Кольки был в плавании и ничего про это, конечно, не знал. Зараза эта разрослась довольно быстро, и двор поделился на две части: одни нюхали по подвалам клей, другие ходили в «качалку». Санька же походил в «качалку» недолго, потом бросил, но клей нюхать не стал.
Однажды вечером к родителям постучали соседи — пришли плачущие мать и отец Олега. Его где-то нашли на окраине, говорят, умер на месте. Было два ранения, скорее всего, погиб от того, второго, что было в голову.
Потом выяснилось, что был он «решалой» на местном рынке, выбивал долги. Но были и те, кто утверждал — проказничал, бедокурил. Санька поехал в морг вместе с его отцом на опознание. Всё-таки они вместе провели много времени: в шестом классе ходили играть в теннис, часто бегали на море летом делать сальто с обрывов и плавать до буя и обратно. Мать Олега не могла поехать: она не хотела видеть его мертвым. Вскоре у неё случился инсульт, и долгое время она лежала парализованная.
В морге был очень странный запах, такой, немного сладковатый. Там лежало несколько человек, накрытые простынями, и все были с огнестрелами. Санька подумал даже, что где-то идет война. Родители отпускать его не очень хотели, но потом отец сказал: пусть, мол, пригодится. Олег лежал с краю, Санька узнал его по разбитой на футболе коленке — это же он, Санька, во дворе попал ему прямой ногой, шиповками в болезненное место. Олег потом месяц провалялся в больнице, и Санька носил ему шоколад и свои марки.
Когда Олега хоронили, Санька заметил позади всех двух качков в кожаных пиджаках и с цветами. Они были чужими там, глаза их скрывали черные очки.
Что-то поменялось тогда в воздухе. В воздухе стала летать смерть. Санька это почувствовал очень точно. Даже Солнце было другое. Как будто от него отделились черные холодные лучи и ходили между всеми живыми, отдаляя их друг от друга.
Потом начали раздавать ваучеры. Ваучеры, которые раздали людям, стали выкупать люди, более предприимчивые. Сначала цена была небольшой, но потом уже у всех и ваучеры закончились. На деньги от ваучера Санька купил для «качалки» «детское питание» со вкусом гречневой каши, это были коробки белого сладкого порошка. Хватило на две. Ими он так и не воспользовался: уже наступала армия. Санька думал, как «откосить», но во время обследования в военкомате спасение пришло неожиданно: его комиссовали. Организм, внешне здоровый, показал порок сердца. Его послали на обследование в военный госпиталь, где он провалялся месяц. «Не годен к строевой службе» — записал врач. Но самое интересное, что ни до ни после этого случая порока больше никто не находил.
Отучившись в ПТУ номер шесть и став первым, кто получил красный диплом в ПТУ номер шесть, Санька не знал, куда идти, пока не встретил И. Этот И. переехал из Челябинска и жил с родителями во временной квартире в общаге для переселенцев. Тогда же большая часть ребят, нюхавших клей, перешла на более тяжелые наркотики. Часто их успевали откачивать такие же молодые врачи со скорой помощи: черный антидот вкалывали в шею. Но это не могло повторяться долго; большая часть двора и даже улицы ушла в мир иной, так и не дожив до двадцати лет.
И. неплохо разбирался в электронике и паял платы, так с Санькой они спаяли измеритель маломощных транзисторов. Вместе ходили по развалам, скупали всякие интересные детали для плат. Саньке это было в радость, все эти омы, амперы: новый целый мир! Так они решили поступить на физику в университет. Но И. не поступил, не хватило балла, а Санька сдал на пять один экзамен и прошел. Красный диплом помог. И. потом всё больше начал где-то пропадать, и они виделись все реже и реже. Говорили, что он работал менеджером и подписывал какие-то опасные бумаги. В скором времени его нашли под насыпью гравия между железной дорогой и озером у порта. «Дело рук армянской ОПГ» — сказал Саньке отец Олега.
Колька Молочинский был первым во дворе, кто попробовал героин, Саньке он рассказывал свои впечатления. Виделись они редко, да и тем для разговоров было все меньше.
Отец Олега после похорон парализованной жены открыл видеопрокат, у него было много кассет, и часто по вечерам, после учебы, Санька заходил к нему брать фильмы. Несмотря ни на что, это был человек, увлечённый жизнью. Любил он носить усы и все время курил трубку. Смотрел на людей, не мигая, и с некоторой долей доброй улыбки.
Родители Саньки к окончанию его первого курса съехали к бабушке: ей требовался уход, — и Санька зажил самостоятельной жизнью. Тогда же поменялись соседи сверху. Сначала переехал какой-то урковатый мужик, потом его брат с женой, потом у того, первого, завелась странная подруга — Галя — она работала уборщицей в порту; выпивала. Лицо у нее было всегда красное. Однажды братья сильно напились и подрались, сильно трясся деревянный потолок, но потом это стало постоянным и обычным делом. Через некоторое время один из них пропал: сел за разбой и краденное. Еще у той Гали был сын, но он скоро умер от передоза. Санька помнил ещё очень хорошо, что, когда въехали эти новые соседи, то у них в квартире появились полчища тараканов. И так продолжалось, пока один из братьев не умер от туберкулеза в тюрьме, второго зарубил собственный сын, и его посадили. Жена того брата исчезла, и её нигде не нашли, хотя, наверное, никто и не искал, а Галя начала мирную тихую жизнь домохозяйки. И вот сразу по завершению всех этих событий — тараканы ушли. Ушли совсем. Сели на невидимые вагоны и умчались на свои невидимые фронты.
Странное дело, но Коля Молочинский уцелел, хоть его жизненным девизом до сих пор является «в жизни надо попробовать все». Теперь по воскресениям он возглавляет центр по увлечению каяками, это является частью реабилитации наркозависимых. Его опыт пригодился ему, и он, преодолев зависимость в 12 шагов, вышел новым человеком. «Заново родился» — говорит он про себя.
Санька — уже давно не Санька, а Александр Иванович, преподаватель теоретической физики в одном из спецколледжей по точным наукам, и он большой любитель изобразительного искусства. Его увлечения марками дало о себе знать, только теперь коллекционирование переросло в альбомы художников. Их теперь у него две стены и еще одна начатая нижняя полка. Из художников у него любимые — Марк Шагал, Эгон Шилле, Джоджо Моранди. И трудно сказать теперь, кем бы были те, кто просто не выжил; было так надо или это просто естественный или неестественный отбор. Лежит в земле 18-ти летний Олег, сын Гали — невинный балбес Ромка, 16-ти летняя девочка с Нансена, которую спасали три дня подряд, а на четвертый не успели. Может это был эксперимент? Кем бы был сейчас И.? С.? Ш. или Р.? В., Б., Г.?
Улица Нансена застраивается новыми домами, в них вселяются новые жильцы, они приезжают откуда-то из России. В темных окнах, то тут то там прибавляется по вечерам свет, и скоро все эти многоэтажки засверкают новогодними ёлками. И в новые дворы родятся новые дети.

* Нансена – улица в районе порта и железной дороги в Калининграде.