Чёрная шктулка

Я никогда не считал себя слишком удачливым. Да и хоть каким-то другим — умным, красивым или хотя бы компанейским — тоже не считал. У таких, как я, на столах даже нет табличек с именем или должностью. Уж я-то знаю, ведь уже не один год я прозябаю в бедной юридической конторке в мрачном промышленном районе без надежды даже не повышение. Доходит до того, что коллеги часто путают моё имя — или не удосуживаются запомнить.
Но жизнь умеет удивлять.
В один из пасмурных дымных дней, словно пропитанных серой и потом, в нашу конторку зашла молодая женщина в трауре. Её лицо было скрыто вуалью, но даже через мелкую сетку ткани было видно благородную бледность её лица и блеск бездонных серых глаз. Она быстрой походкой прошла в кабинет моего начальника и закрыла дверь, как будто не в первый раз была в подобных учреждениях.
Когда она вышла, на её голове уже не было шляпки, а по плечам струилось чистое золото — такого прекрасного оттенка были её волосы. И когда она ангелом пропорхнула мимо моего стола, то задержалась лишь на миг и улыбнулась. Лишь на миг! «Золотце…» — прошептал я уже ей вслед.
Как оказалось, она была вдовой (и судя по документам, не в первый раз), а в нашу фирму она пришла получить завещание.
Мне довелось пару раз приходить к ней домой, чтобы подписать необходимые бумаги. Без сомнений, неземная красавица была на своём месте в этом блистательном особняке.
Вдова поражала не только своей красотой: после недолгих разговоров стало ясно, что эта женщина не обделена умом и точно знает себе цену. Она быстрее меня продиралась сквозь витиеватые юридические коленца, отстаивая своё у родственников бывшего мужа, которые грезили нажиться на его огромном состоянии.
При всем своём довольно непростом характере, она оставалась хрупкой, ранимой женщиной. Золотце, как всё чаще я её называл про себя, постоянно носила длинные перчатки, а любое прикосновение к изящной ладони приносило ей боль.
Как позже выяснилось, на ладонях моей возлюбленной ужасными пауками вились уродливые бородавки. Но данное обстоятельство не делало её менее желанной в моих глазах.
Она занимала все мои мысли во сне и наяву. Я то и дело марал важные документы на работе, касающиеся её дела, лишь бы иметь предлог снова навестить безутешную вдову. Да, я был готов на все, лишь бы иметь возможность быть рядом с ней. Возможно, она прочитала во мне это стремление.
В любом случае, спустя буквально пару месяцев после знакомства, я, наплевав на все приличия, сделал ей предложение. И какого же было моё удивление, когда я получил утвердительный ответ.
На нашу свадьбу жена подарила мне чёрную шкатулку, хитро сказав: «Это семейная реликвия. Если использовать её с умом, она может быть очень полезна». Не зная, куда её деть, я так и оставил её на своём письменном столе, изредка выбрасывая в нутро карандашные очистки.
Должен отметить, что хоть состояние моей жены было велико, но я, памятуя о тяготах куда более скромной жизни, не бросил своей работы в конторе, предпочитая умножать состояние, чем праздно его прожигать. Золотце, кажется, полностью поддерживала меня в этом стремлении и часто успокаивала меня, когда я возвращался домой, кипя от негодования на своего начальника.
Сейчас, когда я уже был не безымянным клерком, а гордым обладателем золотой таблички со своими инициалами на столе, публичные порки, которые практиковал мой начальник, помнивший меня зелёным юнцом, доводили меня до белого каления.
В тот раз я пришёл с работы злым, как черт, что не укрылось от цепких глаз моего Золотца.
— Проблемы на работе? — участливо поинтересовалась она.
— Да… Смит достал! Ненавижу… — я сел за стол и стал вертеть в руках бутылку виски, которые приберёг как раз для такого случая.
— Я читала в одной книге, что негативным эмоциям нужно давать выход. Например, выплеснуть все мысли, которые тебя беспокоят, на бумагу, — задумчиво произнесла Золотце.
— Так этим занимаются твои любимые бульварные романисты? Выплёскивают свои переживания, чтобы такие ранимые натуры, как ты, прониклись к ним состраданием? — развязно хмыкнул я.
Жена ничего не ответила, только издевательски подняла глаза к потолку, и, поняв, что сегодня я не в настроении разговаривать, удалилась в спальню. Ты моё Золотце! Как же прекрасно иметь жену, которая так чутко улавливает твои мысли.
Я наконец-то справился с бутылкой и плеснул себе в стакан. С непривычки я быстро охмелел. Так что мысль, подкинутая женой, показалась мне уже не такой абсурдной.
Я поднялся в свой кабинет и стал подробно описывать желтоватому листу бумаги, какая жуткая сволочь этот Смит.
«Вот же ублюдок!» — поставил я кляксу в конце гневного письма и даже немного удивился -алкоголь явно действовал на меня странно. Но должен признать, я действительно почувствовал себе лучше. Скомкав листки, я кинул их в чёрную шкатулку.
А на утро меня ждала радостная новость: по нелепому стечению обстоятельств мой любимый компаньон вчера ночью скончался, и вся его доля в нашей компании перешла ко мне. Конечно, это происшествие обрадовало меня, но единственное, что немного смущало — это появившаяся поутру на моей руке паукообразная бородавка.
Жизнь шла своим чередом, я продолжал работать в конторе, а Золотце занималась тем, что любят все женщины: таскала меня на светские приёмы, покупала платья и рыдала днями на пролёт над дешёвыми французскими романами.
В скором времени денег стало катастрофически не хватать. Я не знал, как призвать супругу быть экономнее и также не знал, откуда взять деньги.
Все чаще я прикладывался к бутылке, а пьяным, не выбирая слов, корил своё Золотце во всех своих грехах и неудачах. Оскорблённая, она покидала нашу спальню, заставляя меня в одиночестве скрипеть зубами, расписываясь в собственном бессилии. Я все больше боялся, что она покинет меня и найдёт себе какого-нибудь более удачливого спонсора.
— Нужно написать письмо с пожеланиями выздоровления тёте Марии!- однажды вечером напомнила мне об ужасной повинности моя жена.
— Да, Золотце моё! — согласно кивнул я, и хотя писать одобряющие слова старой грымзе на ночь глядя не входило в мои планы. Ведь старая дама больше других родственников Золотца противилась нашей свадьбе. Что-то мне подсказывало, что полученное от меня пожелание здоровья приведёт за собой обратный эффект.
Посмеиваясь от подобных мыслей, я сел за стол и принялся писать чёртово благодарственное письмо. Я исписал с десяток листков, но к третьему часу ночи из моего пера вышло что-то более-менее оптимистичное и жизнеутверждающее. С чувством выполненного долга я поставил под письмом размашистую подпись и оставил его сушиться на краешке стола. Свои черновики, все как один начинающиеся с «Уважаемая Миссис Доу!», я порвал на мелкие кусочки и кинул в чёрную шкатулку. Взяв со стола подсвечник, я пошёл в сторону спальни. К своему Золотцу.
На следующий день нашу маленькую семью огорчила новость: старая карга, для которой я полночи писал подбадривающие слова, умерла ночью!
«Не могла умереть на сутки раньше!» — промелькнула крамольная мысль у меня в голове, когда я, укрываясь зонтом от ужасного ливня, стоял среди мрачно одетой процессии, провожающей старуху в последний путь.
Гроб был открытый. Поэтому в церкви я имел сомнительное удовольствие рассмотреть покойницу во всех подробностях. Она лежала на своём последнем ложе не шевелясь. Ровно так, как и ожидаешь от только что преставившегося человека. Но когда я смотрел на неё, меня почему-то пробивал холодный озноб. Когда я подошёл к гробу и положил в него цветок, мне показалось, что на шёлковой подкладке лежат карандашные очистки. Я легонько качнул головой, отгоняя странные мысли, и отошёл прочь.
Этой же ночью мне приснился страшный сон: старуха лежала в своём гробу, но при этом не казалась абсолютно мёртвой. Вдруг она вскочила на ноги и завизжала своим писклявым голосом: «А вот он так и не отправил мне письмо с пожеланиями выздоровления! Смотрите, смотрите на него!». Во сне я выбежал из церкви и побежал со всех ног по кладбищу, стараясь оторваться от толпы разгневанных преследователей. Неожиданно я почувствовал, что падаю в глубокую яму, на дне которой меня поймала липкая паутина. Ко мне подбежал огромный паук, напоминающий одну из бородавок моей жены, и её же высоким голосом произнёс: вот и попался!
Я очнулся в своей постели в холодном поту. Поднявшись, я отправился умыться. Холодная вода помогла мне прийти в себя и успокоить мысли. Но ненадолго. Я обнаружил, что на моей руке выросла очередная огромная паукообразная бородавка.
По странному, но счастливому стечению обстоятельств, большая часть имущества старой карги перешла к нам. Это ненадолго улучшило наше положение, и Золотце снова принялась тратить баснословные суммы на бальные наряды.
Но, конечно же, деньги в очередной раз кончились, и я снова принялся ломать голову над тем, откуда их взять.
Золотце, вновь поставленная перед фактом режима жёсткой экономии, жутко бесилась, перебив в доме все, что только можно было перебить. Однажды, я застукал её у себя в кабинете, держащей в руках подаренную мне шкатулку. На вопрос, зачем она ей, та не ответила. Позже, когда женщина покинула мой кабинет, я обнаружил в шкатулке листок с написанным на нём именем её дальней родственницы. Я только пожал плечами и вернул листок на место.
На следующий день мы с Золотцем вновь проснулись богатыми.
— Дорогой! Мне не хватает денег на новое платье! — резким движением Золотце открыла дверь в мой кабинет. Я, слышавший подобный укор уже не первый десяток раз, лишь глубоко вздохнул.
— И что ты предлагаешь, Золотце? — макая перо в чернильницу и доставая чистый листок, спросил я.
— Ну, мне кажется, что моя старая подруга, леди Боунс, могла бы с нами поделиться… — кокетливо смотря на меня из полуопущенных век, предложила моя супруга.
Я, в задумчивости поводив пером по губам, согласился с моей супругой. Она, увидев мой утвердительный кивок, задорно захлопала в ладоши и убежала прочь из моего кабинета.
Я написал имя леди Боунс на листке и положил его в шкатулку.
Отложив перо, я принялся изучать десятки бородавок, что покрывают мои прежде чистые руки. Глубоко вздохнув, я начинаю размышлять, как быстро Золотце промотает состояние леди Боунс, и кого она выберет следующим. Открываю один из ящиков стола, чтобы убрать бумагу, и натыкаюсь на маленькую табличку. А ведь когда-то никто из коллег не мог запомнить моё имя.
За все эти годы, что мы прожили вместе, мне с каждым разом все сложнее становилось утвердительно отвечать на навязчивые просьбы любимой, которая за эти годы тоже успела покрыться дополнительным десятком ужасных бородавок.
Я встал из-за стола и в задумчивости подошёл к окну. Мы жили в престижном районе, нас окружали богатые соседи. Золотце хотела быть не хуже их всех, а в идеале — лучше. Богаче! Ещё больше денег! Ещё больше Золота! Как никто, я понимал, что этому никогда не будет конца: всегда найдётся кто-то богаче и успешнее. А каждая последующая смерть в нашем окружении, приводящая нас обогащению, порождала ужасные, но достаточно близкие к истине слухи.
Как же я устал от всего этого! Совсем не так мне представлялось наше «долго и счастливо»!
Тяжело вздохнув, я вернулся за стол, достал из шкатулки листок с именем леди Боунс и приписал ниже ещё одно. Надеюсь, моё Золотце будет удовлетворено.
Я не спал всю ночь, пока не почувствовал, как на моем лице набухала новая бородавка, напоминающая собой уродливого паука. Я счастливо улыбнулся и закрыл глаза в последний раз, проваливаясь в липкие сети беспокойного сна.
«Ненавижу! Ненавижу! Как он мог так со мною поступить?!« — я иду, громко стуча каблуками в очередную юридическую фирму, чтобы оформить бумаги по очередному завещанию. Моё лицо уже давно примелькалось во всех подобных офисах, и когда я вхожу в них, на меня смотрят так, будто их посетила сама Смерть. Что ж, они не сильно ошибаются.
Я с грустной улыбкой прохожу в кабинет начальника этого юридического притона замечая не только тихие шепотки, среди которых я отчётливо слышу нисколько не оригинальное прозвище «чёрная вдова», но и не сводящего с меня взгляд зелёного юнца. Я кидаю на него полный скорби взгляд из-под прикрытых ресниц и замечаю, как он сдавленно сглатывает.
Что же, похоже, я нашла себе очередного спутника, который скрасит моё существование на недолгий срок.
Определённо, поменять косу на чёрный ящик и заставить смертных самим выполнять за меня мою работу, было одним из лучших решений в моей работе!